Вечная месть - Страница 73

— К сожалению, да. У меня не было выбора.

— Я знаю, герр Фабель. Когда я услышала, что именно вы расследуете убийство Хаузера, то поняла: найдется материала и для меня, как я уже и говорила.

— Эти убийства могут не иметь ничего общего с вашими исследованиями. Просто обе жертвы, Хаузер и Грибель, примерно ровесники и в свое время участвовали, хоть и в разной степени, в радикальном движении. Я покопался в их прошлом и не нашел никаких прямых связей между ними. Но в их прошлом фигурируют одни и те же лица, и в том числе Бертольд Мюллер-Фойт, сенатор Гамбурга от «зеленых». Как я понял, вас интересует его прошлое как активиста.

— Его прошлое как террориста. — В голосе Фишманн зазвучала горечь. — Политические амбиции Мюллер-Фойта простираются куда дальше сената Гамбурга. У него очень большие амбиции. Он уже объявил войну человеку, бывшему его ближайшим политическим союзником, первому мэру Гансу Шрайберу, просто потому, что видит в нем потенциального соперника в дальнейшем пути. Пути, который, как Мюллер-Фойт надеется, приведет его в Берлин. И его амбиции оскорбительны, потому что у меня нет никаких сомнений: это он был за рулем машины, на которой похитили промышленника Торстена Видлера, а затем и убили.

— Мне известны ваши высказывания о сенаторе Мюллер-Фойте. Знаю также, что жена Ганса Шрайбера вас цитировала. Но есть ли у вас доказательства?

— Что до фрау Шрайбер… Я нахожу политические амбиции ее мужа лишь чуть менее тошнотворными, чем амбиции Мюллер-Фойта. Конечно, Шрайбер использует меня в своих целях, но жене мэра удалось привлечь такое внимание к этому вопросу, которого мне бы сроду не добиться. А насчет вашего вопроса… Нет, у меня нет доказательств, которые можно было бы предоставить суду. Но я над этим работаю. Вам наверняка известно, как тяжело заниматься старым делом, когда все следы давно остыли.

— Да уж знаю, — кисло улыбнулся Фабель. Он вспомнил множество «висяков», которые ему довелось открывать заново. А заодно он припомнил забытое обязательство отыскать семью парня, шестьдесят лет пролежавшего в сухом песке порта.

— Все, что я делала прежде, все те люди, чье политическое прошлое я выставила на всеобщее обозрение… Все это — лишь подготовка к уничтожению репутации Мюллер-Фойта, и, если повезет, мне удастся отдать его под суд за совершенные преступления. Быть может, мы сможем добиться этого вместе с вами, герр гаупткомиссар.

— Но почему Мюллер-Фойт? Почему именно его вы избрали мишенью?

На лице Ингрид Фишманн появилось выражение горькой холодной решимости. Она выдвинула ящик стола, вынула оттуда две фотографии и протянула Фабелю. На первой был черный лимузин, «мерседес» модели 1970-х. Он стоял возле большого офисного здания, и шофер в черной униформе держал открытой заднюю дверь для мужчины средних лет в очках в черной оправе с толстыми стеклами.

— Торстен Видлер? — спросил Фабель.

Фишманн кивнула:

— И его шофер.

На втором снимке был тот же автомобиль, но уже более крупным планом и на гравийной дорожке. Фабель увидел того же шофера, но на сей раз без фуражки и кителя. «Мерседес» сверкал на солнце, а возле переднего колеса — ведерко с тряпкой. Фабель присмотрелся к фотографии и мгновенно все понял. Шофер прервал мойку машины и присел на корточки рядом с маленькой девочкой лет шести-семи, своей дочерью.

— И опять шофер герра Видлера, — сказала Ингрид Фишманн. — Вильгельм Фишманн.

— Понятно. — Фабель вернул ей снимки. — Мне очень жаль.

— Смерть Торстена Видлера была на первых полосах всех газет. Мой отец остался парализованным после нападения и не удостоился внимания, кроме краткого упоминания. Он умер от последствий ран, герр Фабель, но проболел больше пяти лет. И это уничтожило мою мать тоже. Я выросла в доме, где не было радости. И все только потому, что кучка сопляков с идиотскими идеями в башке посчитала оправданным уничтожение любой жизни, подвернувшейся им под руку, когда они выполняли свою так называемую миссию.

— Я понимаю. И мне действительно очень жаль. Вы совершенно уверены, что Мюллер-Фойт был в этом замешан?

— Да. Группировка, совершившая нападение, — это не «Группа радикальных акций», а одна из мелких отколовшихся кучек, которых тогда было пруд пруди. Единственное, что отличало их от остальных, — более поэтичное название. Все остальные были одержимы аббревиатурами. Кстати, а вам известно, что «Фракция Красной армии» выбрала это название потому, что начальные буквы совпадают с английской аббревиатурой Военно-воздушных сил Великобритании? Черный юмор, знаете ли. ВВС Великобритании вышибли из Германии нацизм. А новая группировка видела своей целью вышибить и окончательно добить фашизм и капитализм из Западной Германии. Ну и, конечно, тут прямая связь с бандой, созданной Свенссоном. Но та группировка предпочла более эзотерический вариант. Они называли себя «Восставшие». Их лидером был Франц Мюльхаус, известный также как Рыжий Франц.

Фабель тут же вспомнил. Еще один Рыжий Франц, вызывавший ужас. Рыжий Франц Мюльхаус был представителем самого экстремального крыла «леваков». Фабель вспомнил картинку, что видел в кабинете Шевертса, с изображением первого Рыжего Франца, болотной мумии, на протяжении столетий спавшей в холодной темной мути торфяного болота.

— Мюльхауса и его группу трудно классифицировать, — продолжила Ингрид Фишманн. — Им не доверяли даже другие группировки экстремальных «леваков»-анархистов. Некоторые считают, что эта группа вообще не относилась к левым. Они скорее были радикальными «зелеными», что, впрочем, зачастую примерно то же, что и левацкие группы. Но Рыжий Франц и его «Восставшие», по мнению многих, не вносили существенного вклада в протестное движение.