Вечная месть - Страница 18

13.50. Шанценфиртель, Гамбург

Звонок поступил, когда Фабель направлялся назад в президиум. Звонил Вернер — сообщить, что они с Марией в Шанценфиртеле. Поймали убийцу, практически буквально с поличным, — это женщина, она зачищала место преступления и собиралась избавиться от тела.

Было очевидно, что у Вернера все под контролем, но Фабель ощущал острую необходимость заняться «живым» расследованием после утреннего «висяка» без малого шестидесятилетней давности, да к тому же и не убийства вовсе. Он ответил Вернеру, что едет прямо по адресу, что тот ему дал.

— Кстати, Йен, — сказал Вернер, — думаю, тебе следует знать, что наша жертва некоторым образом знаменитость… Ганс Йохим Хаузер.

Фабель мгновенно понял, о ком речь. Хаузер был довольно известным членом радикальных левацких группировок в 1970-х. А теперь стал активистом — трибуном «зеленых», обожавшим быть в центре внимания прессы.

— Боже… Вот странно… — рассеянно проговорил Фабель.

— Что именно?

— Синхронность, полагаю. Ну, знаешь, когда что-то, с чем ты не ожидаешь сталкиваться часто, вдруг попадается тебе на пути несколько раз за короткий промежуток времени. По дороге в Полицайпрезидиум я слушал по радио Бертольда Мюллер-Фойта. Ну, того сенатора, занимающегося окружающей средой. Он давал прикурить своему боссу Шрайберу. А пару-тройку дней назад я видел его в ресторане моего брата, когда был там с Сюзанной. Если память мне не изменяет, Мюллер-Фойт и Хаузер имели весьма тесные связи в семидесятых — восьмидесятых годах. — Помолчав, Фабель раздраженно добавил: — Вот только этого нам и не хватало. Убийства публичной персоны. Пресса еще не появилась?

— Нет. Вообще-то, несмотря на все его усилия, в отличие от своего кореша Мюллер-Фойта, Хаузер на самом деле был вчерашней новостью.

— Не совсем так, — вздохнул Фабель.

В Шанценфиртеле царил полный кавардак. Эта часть Гамбурга, как и многие другие районы, переживала большие перемены. Шанценфиртель находился к северу от Санкт-Паули и не всегда славился безупречной репутацией. Тут по-прежнему имелись проблемы, но с недавних пор район стал привлекать более респектабельную и богатую публику.

И уж конечно, это был идеальный район города для проживания, если вы активист левого крыла «зеленых». Шанценфиртель обладал всеми свойствами «крутого»: это был самый мультикультурный район Гамбурга, и огромное количество модных ресторанов, работающих тут, означало, что здесь представлена кухня почти всех народов мира. Арт-хаузные кинотеатры, театры под открытым небом в Штерншанцен-парке и достаточное количество уличных кафе делали район еще более перспективным. Но хватало тут и социальных проблем, главным образом связанных с наркотиками. Это было такое место, где вы постоянно вращаетесь, где носят модные вещи из магазинов секонд-хэнд, но где, сидя за столиком уличного кафе и потягивая контрабандный мокко, вы стучите по клавиатуре своего ультрамодного, ультра-тонкого, ультрадорогого титанового ноутбука.

Жилище Ганса Йохима Хаузера находилось на нижнем этаже солидного многоквартирного дома постройки 1920-х годов в центре квартала, неподалеку от перекрестка Штреземаннштрассе и Шанценштрассе. Возле дома стояли несколько полицейских машин сине-серебряного цвета, недавно появившихся в арсенале полиции Гамбурга. Тротуар напротив входа в дом ограждала лента в красно-белую полоску, которой обычно ограничивали место преступления. Фабель приткнул свой «БМВ» позади одной из патрульных машин, и находившийся за ограждением полицейский в форме решительно двинулся ему наперехват. Фабель вылез из машины и, направляясь к дому, на ходу показал овальный жетон уголовной полиции. Полицейский тут же потерял к нему интерес.

Вернер Майер поджидал Фабеля в дверях квартиры Хаузера.

— Мы пока не можем войти, Йен. — Жестом он указал в ту сторону, где чуть дальше по коридору Мария разговаривала с молодым мужчиной мальчишеского вида в комбинезоне судмедэксперта.

Хирургическая маска болталась у него на шее, а капюшон был стянут с густой копны черных волос, полностью открывая бледное лицо в очках. Фабель узнал в нем Франка Грубера, заместителя Хольгера Браунера. Это его археологическую подготовку он обсуждал с Шевертсом и Браунером. Грубер с Марией явно беседовали о месте преступления, но Грубер при этом держался непринужденно, а вот Мария, как заметил Фабель, наоборот, напряженно прислонилась спиной к стене, скрестив руки на груди.

— Гарри Поттер и Снежная королева, — сухо заметил Вернер. — Неужели правда, что эти двое — пара?

— Понятия не имею, — соврал Фабель. Мария на работе свою личную жизнь напоказ не больно-то выставляла, как и свои эмоции. Но Фабель был там — только он один, — когда она лежала на земле практически при смерти, после того как ее пырнул ножом, пожалуй, самый опасный убийца из всех, на которых доводилось охотиться их команде. Фабель разделил с Марией тяжелые, растянувшиеся до бесконечности минуты до прибытия вертолета «скорой помощи». И разделенный страх, эта вынужденная близость, связал их некими неясными узами. И за прошедшие с тех пор два года Мария иногда посвящала шефа в некоторые мелкие события своей личной жизни. Но только в те, которые могли как-то повлиять на ее работу. И одним из таких секретов был ее роман с Франком Грубером.

Грубер закончил разговор с Марией. Коснувшись ее локтя прощальным жестом, он направился обратно в квартиру. Что-то в его жесте встревожило Фабеля, причем вовсе не непринужденность, а скорее то, что Мария еще больше напряглась при этом. Словно ее слегка ударило током.